ARMINFOCENTER: Ստանիսլավ Տարասով. «Ղրղզստանի Նախագահ Աթամբաեւը - Էրդողանին. «Վախեցնել կամ սովորեցնել մեզ պետք չէ - մենք երկյուղալի ենք».
Ինչու է հետաձգվում թուրքախոս երկրների համագործակցության խորհրդի գագաթնաժողովը փչանում է հետաձգվել է

Почему срывается саммит Совета сотрудничества тюркоязычных государств

Как сообщила пресс-служба МИД Киргизии, проведение VI Саммита Совета сотрудничества тюркоязычных государств (ССТГ), который должен был пройти в Бишкеке в конце 2016 года, перенесено на более поздний срок. При этом уточняется, что эта дата будет согласована дополнительно с государствами — членами организации — Азербайджаном, Казахстаном и Турцией.

Напомним, что решение о проведении такого саммита в Киргизии было принято в сентябре прошлого года на V саммите ССТГ в Астане. Главным инициатором выступал президент Киргизии Алмазбек Атамбаев, но повестку дня формировал президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, указывая «на сотрудничество в сфере спорта, в сфере борьбы со стихийными бедствиями, а также в сфере образования». Помимо того, ставилась задача получения ССТГ статуса наблюдателя при Организации исламского сотрудничества и в ООН. Назарбаев дополнительно предлагал основать Организацию по сотрудничеству и безопасности в Азии. Теперь все эти проекты откладываются.

Вызревающая идея рождения Союза тюркоязычных государств (СТГ), если рассматривать ее в геополитической плоскости, является определенным вызовом попыткам создания однополярного мира. Как заявлял председатель Турецкого центра стратегических исследований Синан Оган: «Ни Турция, ни тюркский мир не планировали и не планируют создавать политическое объединение, точнее, не предполагается интеграция с устранением политических границ и объединением под единым флагом».Тем не менее время от времени в той или иной форме такие проекты рассматривались, особенно Анкарой, которая видела себя в Союзе тюркских государств только в главной роли, что на определенном этапе могло устраивать бывшие советские тюркские республики, нуждавшиеся в экономической и политической поддержке. «Что мы могли дать, сами не имея ничего, — задается вопросом один казахский политолог. — В этой ситуации на первом плане стоял вопрос собственного выживания тюркских государств с опорой на поддержку, прежде всего, финансовую, Турции». Тем более что на первых этапах после развала СССР светская Турция, которой было обещано членство в ЕС, демонстрируя свой экономический прогресс, объективно сужала сферу влияния Москвы.

Но позже произошли события, которые кардинально изменили ситуацию. Во-первых, появился Евразийский экономический союз — более естественный в геополитическом отношении на постсоветском пространстве, в который, помимо России, Армении и Белоруссии, вошли Казахстан и Киргизия. Евразийская интеграция стала предлагать гибкость законов, отношений, возможность объединиться во что-то большое без требований измениться и отказаться от своей национальной истории и культуры. В нем доминирует Россия. В итоге Евразийский союз с участием тюркских Казахстана и Киргизии стал действовать аналогом Союза тюркоязычных государств. Более того, появился фактор если не противоборства, то заметного соперничества внутри самого СТГ за лидерство между Анкарой и Астаной, между Евразийским союзом и СТГ, а не между Евразийским союзом и ЕС.

Анкара стала терять роль проводника тюркских государств в Европу, минуя Россию. При этом наблюдались промежуточные маневры, когда Турция рассматривала разные варианты своего сотрудничества с Евразийским экономическим союзом с учетом возможностей усиления в нем тюркской составляющей. Во-вторых, в самой Турции стали заметно меняться политические реалии, что не сулило ей безоблачных отношений со своими партнерами по СТГ. Правящая Партия справедливость и развития и ее фактический лидер Реджеп Тайип Эрдоган начали отказываться от идей кемализма и активно осуществлять политику так называемой мягкой исламизации через подъем исламских партий и дискредитацию идей известного турецкого богослова Фетхуллаха Гюлена, который ранее выступал в постсоветских тюркских республиках флагманом «модернизированного турецкого духа». Такая смена модели по ходу развития событий неизбежно вызывала вопросы у партнеров Турции по СТГ, создавала проблемы, которые стали выливаться наружу при первых серьезных появившихся поводах.

После инцидента с российским самолетом, сбитым в ноябре прошлого года турецкими ВВС в воздушном пространстве Сирии, начался период политической и экономической эскалации во взаимоотношениях между Москвой и Анкарой, который мог затянуться и поставить Казахстан и Киргизию, являющихся одновременно членами СТГ и Евразийского экономического союза с ОДКБ, перед сложнейшим выбором. Тогда, по данным турецкого журналиста Огуза Бакира, который ссылался на свои источники в окружении Эрдогана, утверждалось, что «посредниками в примирении Анкары и Москвы выступили казахстанский президент Назарбаев и азербайджанский Ильхам Алиев, а также один влиятельный предприниматель, у которого есть бизнес в России».

«В период кризиса наших взаимоотношений с Россией Нурсултан Назарбаев несколько раз встречался с Владимиром Путиным, вел переговоры и оказал нам большую поддержку в деле восстановления наших отношений, — так комментировал ситуацию Эрдоган. — Я считаю это поворотом в наших взаимоотношениях с Россией. Поэтому велика роль Нурсултана Назарбаева в разрешении этого вопроса… Мы никогда не забудем эту заслугу Назарбаева, поэтому еще раз от своего имени и от имени всего турецкого народа выражаю благодарность ему за большой вклад в дело нормализации взаимоотношений между Турцией и Россией». При этом президент России Путин первым поддержал Эрдогана в ходе попытки переворота 15 июля, а Назарбаев первым последовал за главой Российского государства и провел личную встречу с турецким президентом.

Какая-то роль в этой комбинации принадлежит и президенту Азербайджана Алиеву. Но Анкара, начав «разборки полетов» после неудавшегося путча, обвинила в подготовке переворота Гюлена и его сторонников и потребовала от своих партнеров по СТГ действовать по ее примеру: начать репрессии против гюленистов. Турция открыто продемонстрировала себя старшим братом по отношению к своим партнерам. Баку приступил к исполнению этих установок, Астана проявила уклончивую позицию, хотя посол Турции в Казахстане заявлял об ожиданиях «с казахстанской стороны» принятия «срочных и конкретных мер в отношении этой организации (Гюлена — С.Т.) и ее ячеек». Президент же Киргизии Атамбаев, когда глава МИД Турции Мевлют Чавушоглу заявил в интервью телеканалу CNN Turk, что «если в Киргизии будет переворот, то его совершит организация Гюлена, и если Киргизия не изменит отношения к «банде Гюлена», то Турция изменит отношение к Киргизии», резко ответил: «Если такие умные, то почему у себя проспали переворот? А пугать или учить нас не надо — пуганые мы».

После этого и стало очевидным, что намеченный VI Саммит Совета сотрудничества тюркоязычных государств в Киргизии не состоится. Причем никто не знает, состоится ли он вообще, так как позиция Бишкека по вопросу, имеющему отношение к внутренней политике Турции, которая на протяжении многих лет была одним из важнейших партнеров Киргизии, свидетельствует: затронуто нечто, имеющее принципиальное значение. В этой связи трудно не согласиться с мнением депутата Милли Меджлиса Азербайджана, политолога Расима Мусабекова о том, что «в современном мире объединение на этнической или религиозной основе — это не работающая модель». Впрочем, проблема не только в этом. Кризис в турецко-киргизских отношениях — это серьезный признак ослабления влияния Турции в Средней Азии, что, по мнению аналитика в военной сфере и области безопасности Лукаша Визингра, наполняет особым «рациональным содержанием нынешний тактический альянс Турции с Россией», который может обрести качественно новую динамику в сторону от идеализма и романтизма к жесткому реализму и прагматизму.

Источник: ИА Регнум