АРМИНФОЦЕНТР:

Памятник армянской эпической поэзии

(Архетип в структуре художественного сознания)

Б. С. Зулумян

Часть 1.

 «Песнь о Ваагне» - одна из немногих жемчужин армянской мифологии, дошедших до наших дней. На протяжении тысячелетий этот фрагмент некогда большого эпического сказания своей поэтической целостностью и красотой влиял на развитие армянской поэзии и художественного сознания в целом. Трудно переоценить его значение как материала для историко-лингвистических, мифологических изысканий, для понимания того, как формировалась художественность в поэтических произведениях уже на очень ранних стадиях развития словесного творчества.

 ВААГН (VAHAGN) - один из самых почитаемых богов Древней Армении, наряду с Анаит, Астхик, Арамаздой, Мигром. Его храм в Аштишате (поселение называли также Вахеванеан, область Тарон - историческая Армения, ныне территория Турции) был местом многолюдного паломничества.

 По сложившимся представлениям Ваагн сочетает в себе несколько функций - он бог грозы, молнии, бог войны, храбрости, мужества и победы. Некоторые источники и легенды свидетельствуют о том, что Ваагну поклонялись также как богу солнца. До нас дошли сведения, что древние армяне «солнцу поклонялись и Ваагна воспевали», а Млечный путь назывался «старой дорогой Солнца». Анания Ширакаци приводит легенду о том, что как-то холодной зимой Ваагн украл у родоначальника ассирийцев Варшама солому, на обратном пути обронил ее, и образовался Млечный путь; до сих пор армяне называют его «дорогой соломокрада» (Космография, VI).

 Армянский историк V века Агатангехос описывает храм Ваагна, как «полный сокровищ». В центральном зале храма устанавливалась статуя бога, соседний зал принадлежал Астхик (в пер. с арм. - Звездочка) - богине любви, невесте Ваагна, этот зал назывался «покоями Ваагна».

Ваагна изображали в образе охотника, борющегося с темными силами, олицетворенными в образе драконов, змей - вишапов. Вершины Армянского нагорья - Арагац, Вараг, Масис, Арегуни - по поверьям, являлись местом обитания Ваагна.

 По одной из легенд, бытующих в области Васпуракан, Ваагн ночью купался в море (имеется в виду озеро Ван, которое армяне называли морем), а утром восходил на небо с вершины горы Вараг (этимология восходит к имени Ваагн) в сопровождении 12 слуг, символизирующих 12 созвездий. Именем Ваагна было названо одно из центральных созвездий.

 Его невеста Астхик также по утрам купалась в реке Ефрат, в узком месте, где она протекала в ущелье Гургур (арм. - грохот), юноши взбирались на гору Дагонац (Таронская гора), желая подсмотреть за ней, но богиня окутывала ущелье туманом. В этих легендах прослеживается привязанность к конкретному географическому месту, и даже некоторые названия происходят под влиянием культа, что придает им особый национальный колорит. В этих сказаниях явственно видна космогоническая основа образа Ваагна и Астхик.

 Текст о рождении Ваагна дошел до нас из труда Мовсеса Хоренаци «История Армении». Он приводит сказание и свидетельствует, что «мы своими собственными ушами слышали, как пели эту песню в сопровождении пандирна. Далее в песне сказывалось, что Ваагн сражался с драконами и победил их, и приписывались ему некоторые подвиги, очень схожие с Геракловыми»2. Эти высказывания говорят о том, что сохранившийся небольшой отрывок всего лишь часть, вероятно, большого эпического сказания. Хоренаци говорит также о том, что когда царь Арташес отправил в Армению «золоченые изображения» Артемиды, Геракла и Апполона, то жрецы посчитав статую Геракла «за изображение своего предка Ваагна, установили ее в Тароне».

 «Песнь о Ваагне» представляет древние пласты архетипического сознания и мифологического космогонического мировосприятия. Древнеармянский памятник неоднократно становился предметом детального анализа исследователей — лингвистического, поэтологического, эстетического3. Однако, текст мифа, представляющий собой многоуровневую структуру праобразов (архетипов), позволяет исследовать его и как овеществленную в поэтическом слове систему древнего мировосприятия. Архетипический анализ дополняет понимание двуединой природы мифа, основанного на образах внешней действительности и прообразах внутреннего мира индивида.

 Архетипы - первообразы психики и ее составляющие, вненациональны, универсальны и, как считается, присущи человеческому сознанию вообще. В наиболее чистом виде они проявляются в мифологии и поэтому в целом едины для первобытной стадии культур. Юнг определяет архетип, как соединение порой далеких понятий для выражения некоего смутного неосознанного третьего, присутствующего в псюхе, (в бессознательном). По Юнгу, «коллективное бессознательное» наследуется, а не формируется на основании индивидуального опыта. Оно подобно «осям кристалла», о его существовании говорят лишь архетипические представления - универсальные модели психики, посредством которых создается «защитная стена символов», поддерживающая связь между сознательным и бессознательным. «Мы ни на минуту не смеем поддаваться иллюзии о том, - предупреждает исследователь, - что архетип можно, в конце концов, объяснить и что от него можно избавиться. Даже лучшие попытки истолкования - это лишь успешные переводы на другой образный язык»4.

 Мифология и религия, высоко ценимые Юнгом, в значительной мере через эти символы перерабатывают психическую энергию, гармонизируя душевный мир человека. Аналогично протекает психическая жизнь индивида, реализуемая в снах, фантазиях. Ведь архетип, по мысли ученого, является элементом нашей психической структуры. Он репрезентирует или олицетворяет определенные или инстинктивные данные о темной, примитивной душе — реальные, но невидимые корни сознания. Потеря или разрушение архетипов грозит душевными расстройствами, а для культуры - «расстройствами цивилизации».

 Универсальные образы присущи человеческой психике вообще [коллективное бессознательное], но в то же время, нужно подчеркнуть, что в каждой национальной культуре они получают самобытное наполнение, создается своя мифологическая, а значит, и художественная картина мира. Еще Юнг подчеркивал, что архетип — это не столько символ, сколько именно метафора, а не знак, и тем более не аллегория6. Такая формулировка нам интересна в той мере, в какой архетипы являются первообразами человеческой души и сознания, посредством которых он переживает (познает) мир через метафорические чувственно-эмоциональные картины. В процессе познания и объяснения мира человек проецирует внутренние процессы на внешний мир (или порожденные психической энергией образы проецируются на образы внешнего мира, чем и объясняется миф как явление психики, а не только как продукт словесного творчества). Мифологическое сознание определяется как дологическое, и для первобытной стадии развития мифы являются «изначальными проявлениями досознательной души, непроизвольными высказываниями о событиях в бессознательной психике. Они не просто презентируют психическую жизнь примитивного племени, они и есть сама эта жизнь»7.

 Термин архетип прочно вошел в современное литературоведение, однако его смыслонаполнение все больше отходит от первоначального значения, которое придавал ему Юнг8. Например, С. С. Аверинцев отмечает, что со временем «архетип» начал употребляться как обозначение общих мифологических мотивов без особой связи с юнгианством9. Архетипы лежат в основе художественных образов и являются формой словесной репрезентации мира и души. В наиболее чистом виде они проявляются в мифологии и, в целом, едины для ранней, первобытной стадии культур. Чем дальше они отходят от мифологии, тем больше субъективируются и становятся актом индивидуального авторского творчества. В литературоведении они получили название универсальных образов, которые, по Е. А. Мелетинскому, являются исторически модифицированными архетипами, наполненными конкретным литературным содержанием10.

 Образы, лежащие в основе художественного сознания строятся на основе связей - ассоциаций: по схожести - метонимия, и по различию - метафора; на основе метафоры строится символ, а на основе метонимии - типы, являющиеся универсальными структурными составляющими художественного сознания11. Слаборазвитое самосознание, для которого субъект и объект еще слиты, воспринимает мир недискретно. Человек отождествляет себя с любым предметом или существом, переносит свойства одного из них на другое, метафоризирует мир. Все вокруг оживает и персонифицируется. О том, насколько образно богато и космически всеохватно мышление древних, говорит следующий пример. Одним из воплощений египетского Бога Солнца Ра является маленький жук-скарабей. В реальности это маленькое насекомое с переливающимся золотисто-перламутровым окрасом спинки, которое катит перед собой шар из паутинок. Золотой жук стал прообразом для грандиозного представления Бога Ра в виде скарабея, катящего перед собой солнечный диск. Увидеть в малом большое, а великое в ничтожном - свойство недискретного, незамутненного логическим анализом эстетического сознания.

 В армянском эпическом сказании рождение Бога - целостное, художественно законченное описание, созданное посредством метафор и ярких эпитетов (мы, то есть современное сознание, воспринимаем их как таковые, абстрагируясь от природы мифа как переживаемой реальности). Приведем текст целиком на армянском языке.

Էրկնէր  էրկին, Էրկնէր  էրկիր

Էրկնէր  էվ  ծովն  ծիրանի

Էրկն  ի  ծովուն  ունէր  զկարմրիկ  եղեգնիկ

Ընդ  եղեգան  փող  ծուխ  ելանէր

Ընդ  եղեգան  փող  բոց  ելանէր

Եվ  ի  բոցուն  վազէր

Խարտեաշ  պատանէկիկ

Նա  հուր  հեր  ունէր

Բոց  ուներ  մորուս

Աչկունքն  էին  արեգակունք:

 (транскрипт с армянского языка)

Erknēr erkin, erknēr erkir,

 Erknêr ew çovn çirani

 Erkn i çovown owner ew zkarmrikn ełegnik.

 әnd ełegan p'oł çowx elanēr,

 әnd ełegan p'oł boc' elanēr

 Ew i boc'oyn vazēr xarteaš patanekik.

 Nа howr her ownēr,

 Boc' ownēr mōrows

 Ew ač'kownk'n ēin aregakоwnk'

 Рожало Небо, рожала Земля,

 Рожало Море пурпурное,

 В море рожал (имел роды) красненький тростничок.

 Из горнила тростника дым выходил,

 Из горнила тростника огонь выходил,

 Из пламени выбегал златокудрый юноша.

 У него были (он имел) волосы — огонь,

 У него борода была пламя,

 Глаза были — солнца.

 (Подстрочный перевод Б. С. Зулумяна)

 Анализ этого памятника с точки зрения архетипического сознания выявляет интересные особенности. Можно сказать, что все основные смысловые единицы стихотворения являются архетипами. В «Песне о Ваагне» присутствует по крайней мере 7 архетипов. Это: Небо, Земля, Море (Вода), Тростник (Древо), Юный бог (младенец), Рождение, Огонь-Солнце.

 Ваагн — это бог, во многих чертах единый для индоевропейского пантеона. Общность индоевропейского божественного пантеона уходит корнями во времена отделения языков от праиндоевропейского корня, ибо мифология не отделима от языка, тем более на столь ранних стадиях развития. Э. Бенвенист, утверждает, что мифологический факт является в первую очередь языковым фактом12. Из чего следует вывод, что формирование мифологических концептов относится ко времени формирования языковых форм мышления. По его же, Бенвениста, таблице языков, истоки образования (то есть отделения от праиндоевропейского корня) армянского языка уходят вглубь тысячелетий, за 2000 гг.13. Расселяясь, народы уносили с собой диалекты и частицу сформировавшихся уже мифологических представлений, которые затем трансформировались, но не теряли общих черт14. Близок к Бенвенисту и В. В. Иванов, считавший, что в армянском тексте в наиболее чистом виде сохранились черты, присущие индоевропейскому (индо-ирано-греко-армянскому) мифологическому мышлению15.

 В целом, ученые сходятся в том, что в мифологиях индоевропейского ареала непосредственными параллелями Ваагна являются индийский Индра и иранский Вертрагна. В древнеиндийской мифологии Индра - верховный бог, бог грома и молнии, войны. Он рожден для того, чтобы убить Виртру (др.-инд. Vrtra имеет значение букв. «затор», «преграда») - демона, олицетворяющего низшие силы, сдерживающего воды, в его распоряжении находятся гром, молния, град, туман. Индра связан с Агни - богом огня, и часто их образы взаимозамещаются. Эпитет Индры -  Вритрахан (Vrtrachan), означает «убийца Вритры»  -победитель змей. Из этого эпитета некоторые ученые, в частности М. Абегян, выводят этимологию имени и иранского Вертрагны, и армянского Ваагна16. В свою очередь у Ваагна также есть эпитет - «Вишапаках», то есть победитель змей (здесь возникает вопрос, почему эпитет став именем, получил еще и эпитет с тем же значением, но уже на армянском языке? - Б. З.). Л. Мириджанян, полемизируя с М. Абегяном, выступает против точки зрения о заимствованности армянского пантеона у иранцев. Подробно анализируя различные интерпретации функций Ваагна, исследователь не соглашается также с категорическим выводом Абегяна, что Ваагн - бог грозы.17. Еще в ХIХ веке М. Эмин выступил против мнения, что имя бога - Ваагн, это трансформированное Vrtrachan; он же выводит его из имени Agni, в целом сближая образы и функции этих богов18. Продолжая эту традицию, группа ученых находит, что этимология имени Ваагн (Vahagn) восходит к санскриту: «vаh» означает «дающий, несущий», «агни» - огонь. По третьей версии, Ваагн - это трансформированное праиндоевропейское «Bahagin» - Бог (и.-е. bhag - дерево, что означало также «бог», по фонетической закономерности «Б» перешло в «В»; армяне храмы языческих богов называют bagin)19. В пользу этой версии говорит тот факт, что прародитель армян и бог Гайк (Hajk) (олицетворяющий созвездие Ориона), воспевался с теми же эпитетами, что и Ваагн, и в одной из легенд, записанной Анания Ширакаци, противником семитского бога Бэла выступает не Гайк, а Ваагн, то есть произошло замещение имен.

 Название же иранского бога войны и победы Веретрагна, как полагают некоторые ученые, также восходит к эпитету Индры - Вритрахан. В иранских текстах нет упоминания о борьбе Веретрагны со змеями, и он лишен солярных функций. В иранской мифологии бог солнца - Митра, так же как в армянской Мигр - бог солнца.

 Таким образом, в армянской филологии существуют две точки зрения на природу бога Ваагна, не решенные по сей день. Текст рисует именно образ бога солнца, а драконоборческие функции и сравнительно-мифологический анализ (на который и основывается М. Абегян) говорят о том, что это бог грозы.

 Противоречия между двумя версиями толкования Ваагна (бог ли это солнца, либо бог грозы) разрешатся, если принять, что армянский Ваагн соединяет в себе две функции - и громовержца и бога солнца (скорее, солнечного света. Ср., в греческой мифологии Гелиос - бог солнечного диска, Аполлон же - солнечного света). Если Индра и Агни различны, но часто взаимозамещаются, то Ваагн совмещает обе функции: он и бог солнца, и бог грозы. Образ Ваагна полифункционален, что присуще архаической стадии любого культа. Л. В. Мириджанян также приходит к выводу, что «Ваагн воплощал в себе «божества и солнца, и грома, и молнии, и грозы, и силы, и храбрости, и войны». Тем не менее современный армянский исследователь Ш. М. Мугнецян, рассматривая различные точки зрения на эту проблему, еще раз утверждает, что принятая в армянском литературоведении трактовка М. Абегяна Ваагна как бога грозы верна20.

 У армян был также культ Солнца - Арег-Арегак (Aregakn - составное слово из двух корней: areg -  солнце, и aкn - око, источник. (Ср., в авестийских источниках солнце называется «оком Ормузда»). Общим с санскритом для обозначения солнца является корень ar, основа ряда однокоренных слов, например, aravot - утро, которое называли младшим сыном Ваагна. Корень ar является общим для группы слов со значением мужчина, самец - aru, мужественный - ari, человек - mard и т. д.21 Армяне в древности называли себя «arevordi» - сыновья солнца. Солярным богом был также сын верховного Бога Арамазда - армянский Мигр (Mihr - в основе имени корень hur (арм.) - пламя, огонь, иранский же Митра - бог невидимого, невещественного огня. В отличие от иранцев, которые были огнепоклонниками, армяне были солнцепоклонниками. М. Эмин считает Арегак уже видимым проявлением невидимого бога Мигра, а Ваагна — полубогом — djutcazn, сыном бога (древнеармянское dic — бог, общий корень с индоевропейским deo; djutcazn соответствует второму, культурному, поколению богов, аналогично греческому пантеону)22. Впоследствии в народном эпосе «Давид Сасунский» и «Сасна црер» образ Мигра трансформировался в образы Мгера старшего и Мгера младшего.

 По всей вероятности, образ Ваагна в течение времени насыщался новыми функциями, а солярная функция восходит к наиболее древним периодам мифологического сознания.

Продолжение следует .

 Костан Зарян, г. Москва

Материал подготовлен АрмИнфоЦентром (NPP «International ArmInfoCenter») на основе информации из открытых источников