 АРМИНФОЦЕНТР: Искажения и подтасовки исторических фактов, грубейшие фальсификации, политика присвоения культурно-исторического наследия соседних народов – всем этим активно занимается азербайджанская «историография», не имеющая ни малейших аналогов в мире. Закавказские турки, не обладающие сколько-нибудь значимой культурой и историей, вследствие комплексов перед более развитыми и цивилизованными коренными народами (армянами, талышами, лезгинами, персами), последние несколько десятилетий тщетно пытаются найти своё место в истории Южного Кавказа и всей Передней Азии.
Наличие амбиций и отсутствие значимой роли в историко-культурном развитии региона заставляет бакинских историков присваивать историю и искусство коренных народов региона. Особую слабость закавказские турки испытывают к историческим личностям. Весьма велика «любовь» азербайджанских историков к средневековым армянским писателям (Каланкатуаци, Гандзакеци, Гош, Аревелци, Кертох) и классикам персидской литературы, многие из которых в конце 30-х годов прошлого века были переписаны в «азербайджанцев». Подобная печальная участь была уготовлена Нэзами Ганджави, Мехсети Ганджави и многим другим, в том числе и к знаменитому Хагани Ширвани, внёсшему немалый вклад в развитие новоперсидской классической литературы.
Хагани родился в 1126 году в Шемахе, столице иранского государства Ширваншахов, владетелями которой была иранизировавшаяся арабская династия Кесранидов, возводившая свои корни к Сасанидской иранской династии. Большую часть своей жизни Хагани провёл в родном Ширване и соседнем Азарбайджане. Язык произведений Хагани – новоперсидский (фарси), что уже вызывает сомнения в правомерности объявления произведений поэта частью «азербайджанской литературы», в действительности зародившейся в конце XVIII века (основоположник – Вагиф), что было отмечено азербайджанским публицистов начала ХХ века Феридуном Кочарлинским в «Литературе адербейджанских татар».
Как и в случае с Нэзами, главным аргументом «отуречивания» Хагани стало место рождения – будущая территория Азербайджанской республики. При этом умалчивается, что в ХII веке кочевые тюркские племена лишь недавно стали появляться в Ширване, и составляли там ничтожное меньшинство. Арабский географ и автор Х века Ал-Масуди в книге «Луга золота и рудники драгоценных камней» (Глава семнадцатая) отмечает:
«Оплотом царства Шарван служит царство лакзов, многочисленного племени, живущего на вершинах этих гор. Среди них есть кяфиры и не подчиненные власти Шарвана по имени Дуданийцы. Они язычники и независимы; у них странные обычаи при бракосочетании и при заключении торговых сделок» (пер. Н. Караулова).
Упоминаемые в отрывке «лакзы», это – лезгины, прямые потомки кавказских албан, автохтонного населения этого края. Именно «царство лакзов» Масуди называет оплотом Ширвана, ибо потомки исламизированных агван, несмотря на исламизацию, арабизацию и иранизацию региона, сохранили свои лидирующие позиции на территории бывшей Кавказской Албании. Помимо коренного лезгинского (албанского) населения, в Ширване проживали потомки ранних персидских и более поздних арабских переселенцев. А Хагани Ширвани, насколько известно, был коренным ширванцем. Вполне возможно, что Хагани являлся потомков переселённых в VI веке в Восточное Закавказье Хосровом Ануширваном персов (татов) из центральных областей Ирана.
До сельджукского нашествия XI века тюркское население в Ширване полностью отсутствовало. Не приобрело оно значимого количества и после перекочевки в Переднюю Азию первого потока тюркских мигрантов. Тюркское население увеличилось лишь при Сефевидах, иранской шиитской династии XVI-XVIII вв., активно заселявшей земли Ширвана лояльными тюрко-шиитскими племенами с целью ослабления непокорных лезгин-суннитов. Вот что пишет в «Гюлистан-Ирам» Аббас-ага-кули Бакиханов, историк XIX века:
«Племена зенгене, халиллу и кенгерлу в Кубинском и Ширванском уездах, караманлу, текелу, чакирлу и шамлу — в Ширванском, осаллу, аршалу, устаджлу и каджар — в Кубинском, племя баят — в Кубинском, Дербендском и Ширванском, каракоюнлу и халач — в Шекинском, Кубинском и Ширванском уездах и многие другие происходят от тюрок, и иных народов, живших в Персии и Турции. Жители деревни Мискинджа (в Самурском округе) переселены сюда шахом Тахмаспом из Астрабада. Они одни в этом округе принадлежали к секте шиитов. Жители же села Хазра (прежнего Хазрата — «священный») Тахмаспом переселены из Персии и размещены близ гробницы его прадеда шейха Джунейда» (А. Бакиханов. «Гюлистан-Ирам». Баку, 1991).
Следует обратить особое внимание на замечание Бакиханова о том, что данные племена проживали ранее в Персии и Турции, следовательно, никак не могли освоить эти края в эпоху Хагани Ширвани, потому как первые переднеазиатские тюрки (сельджуки) были выходцами из Туркестана, а никак не Анатолии или Ирана. Предки закавказских турок проживали именно в Персии и Анатолии, и начали переселяться в Закавказье в эпоху Тимуридов, Кара-Коюнлу, Ак-Коюнлу и Сефевидов. Основная масса тюркского населения была переселена в Ширван при Сефевидах, опорой которых первоначально были заселяемые в периферийных областях Персии кочевые кызылбашские племена тюркского происхождения.
Что же касается персидского населения Ширвана, представителем которого был Хагани, то оно ещё долгое время было одним из крупнейших этнических групп этой провинции, в связи с чем Бакиханов отмечал следующее:
«Все население магалов, расположенных между городами Шемаха, Кудиал (Куба), как то: Геуз, Лагич и Кошунлу в Ширванском, Бармак, Шешпара, нижняя часть Будуха в Кубинском уезде и весь уезд Бакинский, исключая шесть деревень терекеме или туркменов, говорят на то же языке, что свидетельствует об их персидском происхождении» (А. Бакиханов. «Гюлистан-Ирам». Баку, 1991).
Итак, на основании данных источников можно сделать вывод, что в период жизни и творчества Хагани Ширвани тюркское население в Ширване либо отсутствовало полностью, либо было мизерным, следовательно, Хагани не мог принадлежать к тюркскому роду, так как его предки проживали в этой области не одно поколение, значительно раньше вторжения сельджуков.
Тем не менее, попробуем разобраться с этническим самосознанием поэта, лежащим в основе знаменитой философской поэмы «Развалины Медаина». Поэт побывал в некогда величественном городе, бывшей столице павшей под натиском арабов Персидской державы Сасанидов – Ктесифоне, известном в восточных источниках как Медаин. Элегия пропитана иранским патриотизмом, в ней воспевается доисламский зороастрийский Иран. Так же, как и Нэзами, Хагани хорошо знаком с древнеиранской мифологией и историей Сасанидского Ирана, что отражено в этом произведении.
Не отдам за парчу, что надел бы Адам.
Тот убор, что Бахраму владыка послал,
За высокий твой шлем не отдам я, Рустам!
(пер. В.Державина).
В данном бейте упомянуты два персонажа из зороастрийского прошлого Ирана. Один из них – шах Бахрам Гур – реальное лицо, монарх, чьё правление было воспето в произведениях таких персидский классиков, как Фирдоуси («Шах-Наме») и Нэзами («Семь красавиц»). Именно в этих произведениях был сконструирован идеализированный образ Гура.
Рустам (Ростем) – эпический герой доисламского Ирана, служивший Кай-Кавусу и неоднократно вызволявший своего повелителя из беды. Подвиги Рустама – победителя девов, также отражены в поэме «Шах-Намэ», с которой, возможно, Хагани был знаком. Знание же Ширвани всего иранского эпоса не поддаётся никаким сомнениям.
Глубокодонную, как море, подайте чашу для меня!
Мне раковиною Зардушта в душе не погасить огня.
(пер. В. Державина).
Зардушт, он же Зороастр – основоположник зороастризма, жрец и пророк, автор Гатов, 17-ти поэтических гимнов Зороастра, обращенных к Ормузду, олицетворению всего благого на Земле, верховному богу и противнику Аримана – воплощению зла в зороастризме. Гаты Зороастра являются частью Авесты, и по праву считаются памятниками древнеиранской литературы. Хагани хорошо была известна личность Зороастра и, соответственно, его учение.
Эй, кравчий, ты джейран сребристый, ты бык Джамшида золотой!
Ты кровью зайцев змей Заххака поить задумал и водой?
(пер. В. Державина).
Джамшид – мифический правитель Ирана из династии Пешдадидов, отождествляемый с ведийским Ямой. Один из главных персонажей «Шах-Намэ».
В иранской мифологии Заххак – трёхглавый змей, побежденный царем Феридуном из династии Пешдадидов. Своё отражение этот легендарный персонаж также получил в «Авесте». Сведения о нём мы находим и в ряде пехлевийских источников сасанидской эпохи, в частности в «Книге деяний Ардашира» и «Большом Бундахишне». Упоминание Заххака в «Развалинах Медаина» даёт основание полагать, что Хагани был знаком с данными трудами и, соответственно, владел среднеперсидским языком (пехлеви), без знания которого изучить мифологию Ирана было невозможно. А у Хагани мы видим практически совершенное знание и ориентирование великого классика в этой области. Таким образом, можно сделать вывод, что Хагани знал пехлевийский язык и изучил литературу Ирана сасанидской эпохи.
«Увы, я прах Парвиза!» – чаша, заплакав, отвечала мне.
«Увы, я тоже было кровью царя!» – вино сказало мне.
«Хосров Парвиз, его величье, пиры и кубок золотой
Давно исчезли и забыты, давно засыпаны землей.
Свой стол плодами золотыми Парвиз когда-то украшал –
И пиршественный стол, как солнце, златыми гроздьями блистал.
О золоте не говори мне, да и Парвиза нет давно.
Скажи, как мудрым подобает: «Пришло, ушло, истреблено!»
(пер. В. Державина).
В данных же бейтах упоминается Хосров II Парвиз – один из последних шахиншахов Сасанидского Ирана, внук великого Хосрова Ануширвана. Парвиз вёл долгие и кровопролитные войны с соседней Византийской империей, первоначально сопровождавшиеся успехами персидского войска. Армия Парвиза продвинулась далеко на запад, вплоть до Пафлагонии и Вифинии, византийцы были практически повержены, но вскоре была оттеснена войском ромеев под руководством императора-армянина Ираклия и разбита в ряде решающих сражений. В результате персы были выбиты за пределы Византии, и в январе 628 года ромейские войска подошли к Ктесифону – столице Персии. Неудачи породили ряд противоречий между Парвизом и персидской знатью, что кончилось для шахишхана весьма плачевно – он был свергнут и убит. На примере Парвиза Хагани философски о бренности жизни и участи возгордившегося шаха.
В глухих руинах Медаина судьбу, как в зеркале, читай!
Хоть раз отправься через Диджлу в забытый город Медаин.
(пер. В. Державина).
Хагани оплакивает преданную забвению столицу зороастристской Персии – Ктесифон, некогда один из крупнейших городов Востока, город властителей, после нашествия арабов превращенный в руины.
Но кто не плакал в Медаине, тот сердцем низок и убог.
Куфу не выше Медаина мирская слава вознесет,
И эти гордые руины танур Куфы не превзойдет.
Куфы и Медаина стены равны пред гневом вечных гроз,
Пылающий танур печали ты не зальешь и бурей слез.
О Медаин, как много ликов хранит скрижаль твоих камней!
(пер. В. Державина).
В этих строках в полной мере проявляется подлинный иранский патриотизм Хагани Ширвани. Классик говорит о том, что былое величие Ктесифона не менее ценно для его поколения, чем цветущая и ныне величественная Куфа, что и забытый Ктесифон, и здравствующая Куфа равны перед различными угрозами, перед бренностью и забвением. Ничто не вечно. Хагани уверен, что Куфа не превзойдёт руины Ктесифона, но и горько упрекает тех, кто окончательно позабыл персидскую столицу, кто предал его былое величие. «Но кто не плакал в Медаине, тот сердцем низок и убог» - в этой строке заложен смысл поэмы, этой патриотической элегии, в которой Хагани воспел пусть и разрушенный, но всё же непобеждённый Медаин – столицу великой зороастристской Персии.
И царь Турана униженным слугой склонял колени в нем.
(пер. В. Державина).
Представляет особый интерес то, что под «царём Турана» подразумевается тюркский каган, а под самим «Тураном» - Тюркский каганат. В Туран, ранее населённый восточно-иранскими племенами саков, массагетов, согдов, бактров и кушанов, в VI-VII вв. перекочевали тюркские племена. Со временем тюрки частично ассимилировали, частично уничтожили автохтонное ираноязычное население, вплотную подобравшись к границам собственно Ирана. Тюркские экспансионистские миграции несли большую угрозу для Иранского государства, а тюркские каганы регулярно организовывали набеги на иранские поселения, что приводило к военным столкновениям между ними и Персидской державой Сасанидов. Одним из наиболее масштабных и кровопролитных стало нашествие тюрок на Иран в 589 году. Оно было отражено персидским войском во главе с Бахрамом Чубином, наголову разбившем врага под Гератом. Вероятно, это памятное сражение и было отражено в данной строке. Вместе с тем возникает вывод о неправомерности претензий потомков тех самых кочевых тюрок на Хагани, воспевшим доблесть иранцев и назвавшим тюркского кагана «униженным слугой».
Из чаши черепа Ормузда кровь Нуширвана допьяна,
Не здесь ли вот, на смертном пире, пила земля взамен вина?
(пер. В. Державина).
Этот бейт – ещё один символ иранского патриотизма Хагани. Поэт гласит, что великий шахиншах Нуширван (более известный как Хосров Ануширван) проливал свою кровь на поле боя за иранскую землю, за величие и славу Ирана, за его благополучие.
Ясность в споры об этническом самосознании Хагани вносят и вот эти строки:
Раз персидская страна стала добычей косноязычных тюрков,
Где же мудрецу расстилать циновку своих вожделений?
Тело хотя и просит у них воды и хлеба,
Разве можно полюбить Атсыза и Богра так, как любят иранского шаха?
Заль, хотя и хочет черные как перья вороны волосы,
Но разве можно полюбить ворону как жар-птицу Анка?
(подстрочный перевод).
В своих произведениях Хагани воспевает доисламскую историю и культуру Ирана и эпических иранских героев, оплакивает иранский стольный град Медаин, подчёркивает его величие, призывает не предавать его забвению, именует тюркского кагана «униженным слугой», а его соплеменников «косноязычными». Произведения Хагани пропитаны патриотизмом, искренней любовью к Ирану и всему иранскому. Называть Хагани Ширвани «азербайджанским поэтом» - абсурд, начало которому было положено семь десятилетий назад, в период конструирования одобренной Сталиным большой лжи, в основу которой были положены необоснованные претензии к Иранскому государству. Николай Мелкумов, "Восканапат"
|
