В интервью News.am политолог, директор Центра региональных исследований Ричард Киракосян указывает и на другой возможный сценарий процесса признания Геноцида. Действенную роль может сыграть израильское лобби в Конгрессе США, которое может предпринять ответные меры после высылки посла Израиля из Анкары.
Может ли недавнее соглашение Турции и США о размещении радара против иранских ракет повлиять на отношения Турции и Ирана?
Возможно, но интересней взглянуть на вероятные последствия взаимоотношений Турции и России. Анкара и Москва несколько лет шли на сближение в энергетике, дипломатии, геополитике. Даже Протоколы Россия в целом поддержала. В этот раз Турция впервые делает что-то, что не понравится России. На мой взгляд, это станет первым испытанием прочности и глубины российско-турецких отношений. Неясно, что в этой ситуации сделает Россия. Потому что этот план противоракетной обороны, по сути, тот же, что развертывается в Польше и Чехии и против которого так активно выступала Россия. Интересна и позиция Турции, решившей, несмотря на негативную реакцию России, продолжить тактику укрепления своей роли в регионе. В последние два года действия Турции не отвечали интересам США – в вопросе как Ирана, так и Бразилии. Даже подписание Протоколов с Арменией не входило в планы Турции. Турция разочаровала американцев, не предупредив их об этом. Теперь, уже во второй раз, Турция позиционирует себя как союзника США. Предыдущим шагом стала позиция по Сирии: Хиллари Клинтон прибыла в Турцию, глава МИД Турции посетил Дамаск. Интерес может представлять цена соглашения, которую получит Турция от США. Этого мы не знаем. Ею может стать как американское содействие, так и нейтралитет США при атаках Турции на деревни и позиции курдов в Северном Ираке.
Таким образом, Иран – лишь предлог, а целью соглашения является Россия?
Не в военном смысле, но в политическом – однозначно. Это может быть и попыткой Турции показать России свою силу и значение и этим выдвинуть претензии на новый баланс в отношениях. Что касается Ирана, то не столь важно, будут ли эти защитные системы размещены в Турции, потому что у Ирана нет других альтернатив, кроме как попытаться использовать Турцию как посредника. Интересно, что по этому вопросу не делает никаких заявлений Армения. Армения может обратить внимание Европейского Союза на свои хорошие отношения с Ираном и порекомендовать свою помощь и консультации в сфере политики по отношению к Тегерану. Можно и предложить функцию посредника. Иными словами, внешняя политика Армении в этом отношении обнаруживает больше упущенных возможностей, из-за недостатка энергии и идей в Министерстве иностранных дел.
Считаете ли Вы, что Евросоюз прислушается к рекомендациям Армении, если такие прозвучат?
Несомненно – например, в рамках «Восточного партнерства». Армения – единственная страна в расширенном Черноморском регионе, которая имеет хорошие отношения и с Ираном, и с Западом. В своих интересах такую роль стремится взять на себя и Турция. Но Армения, в отличие от Азербайджана и Грузии, – единственный сосед Ирана, который может стать таким посредником.
Располагает ли Россия достаточными рычагами воздействия на Турцию?
Не думаю, что рычагов этих достаточно много. Во многих вопросах отношения России и Турции можно назвать «неудачным союзом», долго он продержаться не может. Они соперники и исторические, и региональные. Еще один достойный внимания момент – это позиция Турции, претендующей на роль региональной державы. Что, в свою очередь, тоже прямым образом угрожает интересам России на Кавказе. Для Армении такой сценарий однозначно позитивный – чем более сложные отношения у России и Турции, тем лучше в данном случае для Армении.
Считаете ли Вы исламизацию устойчивой тенденцией в политике Турции?
Устойчивой постольку, поскольку у власти находится Партия справедливости и развития. Да, правительство имеет исламистскую ориентацию, однако дело не в одном исламе. Вопрос в том, кто хочет быть сильнее на Ближнем Востоке. Причина для нынешнего регресса турецко-израильских отношений в том, что Турции Израиль уже не нужен. Турция стремится завоевать расположение арабского мира, в особенности после смены правительств в Тунисе и Египте, а теперь, возможно, и в Ливии и Сирии. Турция сейчас собирается примерить на себя лидерство. Невзирая на иронию судьбы: большинство арабов, даже в период Османской империи, ненавидело турок. Они помнят и Империю, и Геноцид. Декларируя антиизраильскую позицию, Турция играет на настроениях Ближнего Востока. С другой стороны, проблемы с Израилем турецкое руководство использует и для того, чтобы ослабить влияние генералитета, подрезая его связи с Израилем, всегда поддерживавшим военное руководство Турции. Для Армении это может означать усиление позиций в вопросе Геноцида. Многие годы, из-за своих взаимоотношений с Турцией, Израиль помогал саботировать или препятствовать усилиям по признанию Геноцида. Теперь израильское лобби в США и Европе может развернуться в обратную сторону и начать поддержку Геноцида, в качестве ответного шага против Турции. Поэтому в вопросе признания Геноцида могут произойти гораздо боле существенные изменения.
Таким образом, в Кнессете законопроект о признании Геноцида наконец будет рассмотрен?
Возможно, но я хочу обратить внимание не столько на Кнессет, сколько на Конгресс. Там законопроект по Геноциду станет уже не сугубо армянским вопросом, а удобным орудием для большинства представителей израильского лобби – «кнутом» против Турции. Первопричина для нас, может быть, не самая лучшая, но кампанию за признание Геноцида она однозначно усилит.
Имитирует ли Анкара исламизацию, либо серьезно планирует сдвинуть ориентиры общества к религии?
Вопрос располагает к размышлениям. Мы еще не знаем, исходит ли вектор от правящей партии, в основе своей исламистской, или само общество сильнее начинает ориентироваться на религию, а правительство на этом играет. Иными словами, тенденция к исламизации может исходить не только сверху, но и снизу. Однако это изменяет и определение исламистского правительства. Здесь не строится теократическое государство, как в Иране. Скорее, идет ориентация на менее светскую и более демократическую позицию. Не знаю, удастся ли это Турции. Военный блок, светски настроенные силы Ататюрка пока не проиграли и все еще могут стать силой для контрмер и даже контрреволюции. Армении необходимо рассмотреть несколько сценариев в зависимости от исхода борьбы за будущее Турции. Не думаю, что пока этому уделяется достаточно внимания.
Считаете ли вы, что отход от секулярной политики может привести к замораживанию переговоров о вступлении Турции в ЕС?
Возможно, я и неправ, но за последнее полтора года, даже после встреч с должностными лицами в Турции, я придерживаюсь мнения, что турецкая стратегия изменилась. Турция уже не упрашивает Евросоюз принять ее – Турция стремится стать сильнее настолько, чтобы ЕС нуждался в ней больше, чем она в ЕС. Если говорить об интересах Армении, то лично я в будущем хотел бы видеть Турцию в Евросоюзе. Во многом потому, что Турция станет более выгодным и менее опасным соседом в «смирительной рубашке» Евросоюза. Потому что после присоединения к ЕС Турция должна будет вести себя гораздо ответственнее в вопросах Геноцида и исторического наследия, возмещения собственности. Турция принуждена будет сократить военные мощности, оставить агрессивную позицию по отношению к Армении или курдам, избрать другую политику по отношению к Азербайджану. Это слишком сократит Турции свободу для маневра, чтобы она могла оставаться враждебным соседом. Поэтому, оказавшись в Евросоюзе, Турция может стать гораздо более выгодным соседом. А границы ЕС, помимо прочего, напрямую подойдут к Армении.
Военное сотрудничество Турции и США за последнее десятилетие нельзя назвать ровным. Почему в этом случае США не отказываются от идеи партнерства с Турцией?
Как видим, на протяжении лет и десятилетий именно военное ведомство США защищало Турцию даже тогда, когда не следовало этого делать, в частности в вопросе Геноцида или отношений с Арменией. Турцию в это время подталкивал именно Госдепартамент. Теперь Пентагон по-настоящему разочарован в Турции и на данный момент в ней не нуждается. Сейчас, когда американские силы находятся в Афганистане, Ираке и играют иную роль на Ближнем Востоке, они гораздо меньше нуждаются в военной поддержке Турции, чем раньше. Турция, даже оставаясь в НАТО, тоже снимает мерки совсем по-иному. Черное море она рассматривает не под углом сотрудничества с США или в рамках НАТО, а скорее как свое внутреннее море или как сферу партнерства с Россией. Поэтому, на мой взгляд, военные отношения серьезно изменились, и, возможно, никогда не восстановятся до прежнего уровня. Для региона, я считаю, это в целом хорошо. Потому что Турция слишком долго рассматривалась как верный союзник НАТО. Однако она не была по-настоящему «верной», и не была до конца «союзником».
Как Вы прокомментируете усилия Турции по укреплению влияния на Балканах, которое выразилось в заявлениях Давудоглу по поддержке Боснии в ходе его балканского турне?
Внешняя политика Турции, в особенности при Давудоглу, ставила в число приоритетов Балканы и балканских турок. Однако такая стратегия обнажает и уязвимые места. К ним относится дисперсность турецкой внешней политики. Она не фокусируется на чем-то. Турция стремится быть активной в Сирии, Ливии, Ираке, Боснии, на Кипре, Кавказе, в Азербайджане, России, в Бразилии и Иране, Судане и Северной Корее – все это Анкара стремится совмещать. Политика Турции отличается излишней самоуверенностью. И это предопределит спад. Если Турция развивает все эти инициативы одновременно, она потерпит неудачу во многих попытках, вместо того чтобы добиться успеха в единичных, отобранных приоритетах. Это может привести Турцию назад к вопросу Армении. Согласно многим представителям МИД Турции, они могут вновь обратиться к вопросу открытия армяно-турецкой границы и установления дипотношений, из-за неудач на других театрах действий во внешней политике. Эта задача, по их мнению, станет для них легче.
Считаете ли Вы, что Протоколы снова поступят на рассмотрение турецкого парламента?
Определенно – нет. То, что я вижу как аналитик, позволяет мне предположить, что Протоколы исчерпали себя и на свет уже не вернутся. Ни в Турции, ни в Армении. Характер дипломатических контактов по этому вопросу теперь может быть значительно сужен – его целью может стать достижение соглашения по основным положениям протоколов – открытию границы и установлению дипломатических отношений. Но не по самим Протоколам. Турция осознает стратегическую ошибку, недооценив реакцию Азербайджана на Протоколы. Поэтому, скорее всего, Турция к ним не вернется. Армении также нет смысла вдыхать в них жизнь. Что касается вопроса исторической подкомиссии, то нынешняя ситуация более выигрышная в том отношении, что на первом плане теперь стоят только открытие границы и дипотношения. Об исторической подкомиссии, если замечаете, с турецкой стороны разговоров уже не ведется. Это снижает опасность компромисса или ослабления позиции Армении по вопросу Геноцида.
Беседовал Арам Гарегинян
